Заместитель директора АУЦ по летной подготовке рассказывает о том, что отличает хорошего ученика от нерадивого, а также других нюансах авиационной педагогики.
- Сергей Николаевич, скажу прямо, Ваш характер не очень соответствует Вашей фамилии: таких положительных и спокойных гусаров не бывает!
- Если понимать гусарство как лихость и бесшабашность, то для меня все это действительно неприемлемо. Да, наверное, идеальные гусары должны быть как в стихотворении у Цветаевой: «Цари на каждом бранном поле и на балу» и «В одной невероятной скачке вы прожили свой краткий век». Однако гусары - это не только балы и дамы, но и жестокие схватки за Отечество. И хотя я никогда не участвовал в боевых действиях, мне довелось долгое время быть на страже, как говорили раньше, воздушных рубежей нашей Родины.
- А почему Вы решили стать летчиком?
- Захотелось стать летчиком и все! Нет, детство у меня прошло не на окраине аэродрома. Впервые я взлетел на самолете только после поступления в Харьковское высшее военное авиационное училище летчиков. Это был Ан-2, из которого я выпрыгнул с парашютом, тоже в первый раз. А свой первый самостоятельный полет я выполнил на учебно-тренировочном самолете L-29. Здесь же, в Харькове, освоил истребитель МиГ-21, который стал моим «выпускным» самолетом.
- Где служили после училища?
- Я служил в авиаполку - в Группе советских войск в Германии. Тогда Германия считалась кузницей кадров. Мы много летали, стреляли по целям на земле и в воздухе! Там я освоил истребитель МиГ-23 и его модификации. Хороший самолет, долго на нем прослужил и сейчас с теплотой о нем вспоминаю. Позже переучился на МиГ-29…
- Почему пошли в летчики-истребители?
- У меня с детства сложился стереотип, что настоящий летчик летает только на истребителях. Поэтому, когда подошла пора выбора учебного заведения, вопрос о транспортной или бомбардировочной авиации даже не рассматривался: я твердо решил, что если и быть летчиком, то только летчиком-истребителем!
- Не представляю Вас в роли истребителя чего-либо - вы очень добрый…
- Ха-ха, зависит от ситуации. Но вообще, да, у летчика-истребителя должна быть бойцовская жилка.
- А у вас она есть?
- Честно говоря, я никогда не занимался никакими боксами или каратэ. C другой стороны мне была всегда интересна работа летчика-истребителя; во время полетов я ощущал азарт, старался как можно лучше их выполнить, а также выполнить боевую задачу.
Кстати, когда я много позже учился летать на дельталете, мой инструктор говорил, что владение единоборствами помогает овладеть этим аппаратом. Определенная логика в этом есть: по сравнению с более спокойным самолетом, норовистый дельталет иногда не против побороться с пилотом в воздухе.
- А как Вы оказались в составе преподавателей АУЦ?
- Случайно. Предыстория такова. Однажды, уже после увольнения с воинской службы, я дельтанулся - купил дельталет и начал летать. Полетал немного по полям и понял, что я не партизан! Неудобно себя чувствую, когда не знаю, что творится в воздухе вокруг меня и другие не знают, где я сейчас нахожусь. А по-другому летать не могу – армейский порядок в организации и выполнении полетов въелся в меня крепко.
И потом, полеты на дельталете – часто в районе дачных поселков, нередко приводят к конфронтации с дачниками. В общем, в один из дней я решил, что пойду выучусь, получу свидетельство пилота, зарегистрирую свой аппарат и буду спокойно легально летать. Так бы оно и вышло, но в процессе обучения на дельталетчика в нашем АУЦ мне почему-то предложили здесь поработать. Без сожаления расстался с прежней неавиационной работой и снова стал летать на самолетах, а также учить летать других…
- А как же дельталет?
- Мне пока хватает полетов на наших учебных самолетах. Дельталет оставил на потом. Считаю, что если уж на чем-то летать, то регулярно или не летать вообще. Тем более, там другой принцип управления, требующий от пилота диаметрально противоположных действий, поэтому не хочу пока разрываться. Хотя вот он, мой аппарат, стоит рядом с самолетами в ангаре - собирай и лети! Но пусть пока он остается романтикой среди романтики! Мне греет душу мысль, что теперь я навсегда вместе с небом.
- Здорово, когда в жизни есть и запасной аэродром, и запасной летательный аппарат! Но вернемся к полетам с учениками на самолетах. Насколько я знаю, Вы и во время службы были инструктором?
- Да. Помогал в своем авиаполку молодым летчикам осваивать курс летной и боевой подготовки, а также переучиваться с одного типа самолета на другой.
- Наверное, при назначении в инструкторы учитываются педагогические наклонности летчика?
- Не совсем. В боевых полках инструктор – это не должность, как в летном училище. В полку инструкторская работа входит в служебные обязанности - начиная с командира звена и выше, в пределах должностных полномочий.
- А я думал Вы пошли в инструкторы потому, что вам это нравится…
- Так и есть, быть инструктором – очень интересно! Ты летишь и радуешься, что у твоего ученика рядом что-то начинает получаться: вот человек не имел никакого отношения к авиации, а теперь он сам летит!
Но быть инструктором - непростая работа. Помнишь анекдот? Инструктор говорит курсанту: «Что ж ты такой бестолковый! Говорят, где-то медведя научили летать, а тебя все никак не научим!» А курсант в ответ: «Это просто медведю повезло с инструктором!»
Кстати, непосредственным обучением в АУЦ занимаюсь не только я. Вернее даже не столько я, сколько остальные наши пилоты-инструкторы, которые обладают огромным опытом! В общем, научим и любого курсанта, и того медведя из анекдота!
- А есть ли параллели c инструкторской работой в авиаполку и в «гражданском» учебном центре?
- Есть. Очень много общего с точки зрения методик обучения. Различия касаются лишь типов самолетов и нюансов техники их пилотирования. Также есть различия и в отношении учеников к занятиям…
- В чем эта разница?
- Ценность военной летной школы в том, что в ней почти нет людей, которые пришли «просто полетать». Зато есть люди, которые решили стать профессионалами в летном деле, посвятить этому всю свою жизнь. Но одного желания мало - летное училище заканчивает лишь чуть больше половины поступивших. Отчисляют по ряду причин, в том числе и за неуспеваемость. Этот отбор, в сочетании с личной мотивацией курсантов к полетам, рождает серьезное отношение к учебе.
- А в «гражданском» АУЦ какое отношение слушателей к полетам и учебе?
- Теоретически оно тоже должно быть серьезным, но на практике все немного по-другому. В основном к нам поступают люди, которые уже имеют большой жизненный опыт, однако он не всегда полезен для летного обучения. Давно известно, что обучаемость молодых, еще не сформировавшихся людей, многократно выше. Но основная проблема кроется не в возрастных характеристиках.
Слушатель АУЦ – это человек, загруженный основной работой и часто бывает так, что среди недели ему некогда думать об учебе и полетах. Желание полетать возникает лишь в свободное от работы время, да и то не всегда. При таком подходе слушатель вроде бы учится, но ритмичная и регулярная летная практика отсутствует. Как результат – никакого результата, в лучшем случае топтание на месте.
- А сколько раз в неделю должна составлять «ритмичная и регулярная летная практика»?
- Чтобы от обучения был толк – надо найти время, чтобы минимум один, а лучше два раза в неделю летать. А вообще надо летать - чем больше, тем лучше. Уверенность в воздухе, так называемая «влетанность», достигается только летной практикой.
Кстати, чем больше ученик летает, тем больше начинает видеть и слышать в полете. Например, он вдруг начинается замечать, что наушники не очень удобные, хотя летал в них всегда и дискомфорта не испытывал. Это хорошо - значит, он уже не тратит все свои силы на «борьбу с самолетом» и способен обращать внимание еще на какие-то мелочи вокруг себя. В общем, чтобы хорошо летать - надо летать!
А когда человек приезжает на полеты от случая к случаю, то складывается ощущение, что он приезжает не учиться, а просто полетать вокруг аэродрома с инструктором. Ну что ж, давай полетаем. Полетали... И снова расстались на месяц, чтобы потом опять начинать все заново!
- Вам, профессиональному летчику, не обидно за такое отношение к летному делу?
- Конечно, немного обидно, но я не считаю таких слушателей профессионалами. К счастью, немало и других учеников - серьезных и ответственных ребят.
- А в чем заключается серьезный подход к учебе?
- Серьезное отношение складывается из нескольких составляющих. Это тщательное изучение теории, подготовка к полету, отношение к самолету, работа над ошибками. Но самое главное, у ученика должны гореть глаза и должен быть большой интерес к учебе, к полетам!
- А у Вас, самого, еще есть интерес к полетам?
- Конечно. Все равно деваться некуда: как показывает практика, в авиации нет нормальных людей, тут все свихнулись на самолетах!
- А вот появился новый ученик на пороге летного домика, можете ли вы сказать, достаточно ли он свихнулся на авиации? Иначе говоря, будет ли из него толк?
- Первое впечатление обманчиво. Надо поговорить с человеком, полетать с ним хотя бы пару раз, и вот уже тогда все становится ясно. А вообще все очень индивидуально. Кто-то схватывает учебный материал сразу и надолго. Другой ученик быстро усваивает знания, но так же быстро и забывает. А есть вообще «тугодумы», которых надо долго учить. Но при этом инструкторы отмечают, что как раз трудное освоение ведет к твердым устойчивым навыкам. Или бывает так, что ученик первоначально не производит серьезного впечатления, однако впоследствии он может очень серьезно летать. В общем, у всех учеба происходит по-разному.
- Возвращаюсь к минимально-необходимому количеству полетов. А как поддерживать летные навыки в перерывах между полетами выходного дня?
- Самая простая, но эффективная методика - это проигрывать весь свой полет в уме. Надо продумывать последовательность своих действий, начиная с посадки в пилотскую кабину и до выхода из нее после полета! И постоянно задавать себе вопросы: если такая-то ситуация возникнет в полете, что я буду делать? А что делать, если случится другая ситуация?
Также никто не отменял тренажа «пеший по-летному», который можно проводить самостоятельно где угодно и в любое время. Это отработка пилотом элементов полета на земле в движении, с имитацией траектории движения самолета рукой или моделью. Представьте, что вы - самолет!
 - Пролетела неделя, наступили выходные для полетов. Какая подготовка необходима на аэродроме перед учебным вылетом?
- Сразу хочу сказать, что тщательно готовиться к полету нужно всегда, даже если навыки пилотирования давно отработаны. Но перед этим еще важнее ответить на вопрос – куда и зачем предстоит лететь? Ведь взлет и посадка - это только инструменты для выполнения цели полета. Чтобы ее определить или понять, необходимо изучить полетное задание так, чтобы в нем не осталось белых пятен. Нужно мысленно пролететь предстоящий маршрут.
Другой вид предполетной подготовки – тренаж в кабине. Это когда пилот садится в самолет и без запуска двигателя продумывает весь свой полет одновременно с действиями арматурой кабины. Также на стоянке хорошо отрабатывать распределение и переключение внимания летчика – с контроля показаний приборов на контроль обстановки за бортом.
- Интересно, тщательное следование всем рекомендациям дает стопроцентную гарантию того, что ученик станет первоклассным пилотом?
- Очень многое зависит от прилежания ученика, это правда. Но нельзя рассматривать полет только лишь как технику пилотирования. Летчик - это больше чем профессия, он не может жить без полетов! Надо любить полеты, стремиться к ним! Взлетел, полетал, полюбовался на красоты, чтобы «после, коснувшись тихонько планеты, вернуться на землю на грешную эту …»
- А эти строки откуда? Тоже стихи Цветаевой о гусарах?
- Нет, это я написал поздравление своему другу в день его рождения:
"…Эх, двинуть бы РУД до упора форсажа и закрутить круговерть пилотажа,
То в небо бескрайнее огненной свечью, то вдруг земле рвануться навстречу,
То в кресло вдавиться почти полутонным, то ощутить себя невесомым...
А после, коснувшись тихонько планеты, вернуться на землю на грешную эту,
Очнуться от вечно манящей мечты,
Ведь в этих несущихся МиГах не ты…"
Беседовал Донат Москалев
Личная страница заместителя директора АУЦ ОФ СЛА Сергея Николаевича Гусарова: краткая авиационная биография+еще много фото
|
